По маленьким дорожкам - Татьяна Мищенко

– Вы не подскажете, как проехать к детскому дому? – обратился Ермолай к молодой женщине с коляской.

Новоиспечённая мамаша, была рада указать незнакомцам дорогу. Ещё бы! В её однообразных буднях, ограниченных лишь интересами ребёнка, появилось хоть какое-то развлечение. Чрезвычайно оживившись, она принялась слишком подробно объяснять, в каком направлении следует двигаться. Лопухов уже перестал вообще что-нибудь понимать, и решил, что быстрее будет доехать по наитию, чем выслушивать подробный отчёт выпавшей из жизни говоруньи.

Вежливо, насколько позволяло готовое лопнуть терпение, он поблагодарил недавнюю роженицу, и «утопил» педаль газа.

Жилкинская администрация, полагая, что асфальтированные дороги непозволительная, да и пожалуй, никчемная роскошь, для малонаселённого муниципального образования, озаботилась лишь тем, чтобы засыпать дорожные рытвины огромными «булыгами».

Ермолай, маневрировал как мог, объезжая «булыги», и зло, от души матерился, жалея, по укоренившейся водительской привычке, управляемое транспортное средство. Нужно ли говорить, что подобная езда не доставляла удовольствия и Алисе.

– Ты можешь не так громко выражать свои эмоции? – попросила девушка.

Что тут скажешь? Он не мог. При всём своём желании не мог тихо материть воров и дебилов.

Справа и слева от «убойной» дороги сплошной стеной, без единого зазора, словно былинные богатыри готовые противостоять в любой момент, вражескому натиску, наплывая друг на друга крышами, стояли, свыкшиеся со своим архитектурным убожеством, жилые дома. Каменные, двух-трёх этажные постройки девятнадцатого века, мешались с развалюхами, от которых за версту несло нищетой и человеческим отчаянием. Кое-где встречалось и благоустроенные строения. Однако таких домов Ермолай насчитал всего три.

Детский дом размещался на окраине города, и расположен был в неожиданно красивом, диссонирующем с общим городским пейзажем месте. Со всех сторон здание детской скорби было огорожено высокой кованой оградой, да и само здание выглядело весьма презентабельно. Ермолай не ожидавший увидеть ничего подобного, был приятно удивлён.

– Ну, что будем делать? – остановив машину, спросил Ермолай, у своей пассажирки. – Пойдём прямо к заведующей, или всё же попытаемся разыскать бабу Галю?

– Если пойдём к заведующей, и станем интересоваться бабой Галей, это будет самой настоящей подставой. Наверняка тётка заподозрит что-то неладное, – резко, словно отчитывая Лопухова за постыдный проступок, отчеканила Алиса. – И вообще, тебе пока там делать нечего, я сама пойду и разыщу бабу Галю.

Даже ради приличия не спрашивая Ермолая, согласен ли он с таким раскладом, Алиса, вышла из «Москвича» словно из «Maserati», и прошествовала к детскому дому.

Вопреки своим правилам не курить в машине, Ермолай так раздосадовался, что машинально схватился за сигарету. И не успел он докурить, как увидел, что Алиса уже возвращается назад.

«Ага! Всё же не может без меня обойтись! Ей там, поди, отворот-поворот дали! Так тебе и надо! Это в наказание за самонадеянность». Изо всех сил, стараясь быть индифферентным, Ермолай принялся насвистывать какую-то незамысловатую мелодию.

– Трогай! – скомандовала Алиса, садясь в машину.

Лопухов, перестал свистеть, но упрямо не слышал приказа.

– Поехали, – поторопила Алиса.

– Может, ты объяснишь, куда и зачем? – не трогаясь с места, попросил Ермолай, пока ласково.

Он чувствовал, что рано или поздно, манера Алисы диктаторствовать, выведет его из себя, и он наговорит много гадостных слов.

– Сначала нужно отъехать подальше отсюда, чтобы не вызывать подозрений.

Сказано – сделано. Ермолай всё же соизволил завести двигатель, и машина с непримиримыми пассажирами, направилась в противоположную от детского дома сторону.

Лопухов решил ни о чём не спрашивать Алису. В конце концов, если эта припадочная и дальше будет играть в девочку-загадку, то он сам пойдёт в детский дом, и поговорит с бабой Галей. Чёрт бы её побрал!

Ермолай также не проронил ни слова, когда Алиса, не спросив разрешения, закурила в салоне. И, несмотря на то, что у него от табачного дыма уже глаза лезли на лоб, стоически терпел, закаляя силу воли.

– Останови машину, – слабым голосом, из которого куда-то непостижимым образом испарились менторские нотки, попросила Алиса. – Меня тошнит.

– Не стоит молодым девушка курить в принципе, да ещё в такую жару, да ещё в душном салоне в котором нет кондиционера, – не удержался от замечания Ермолай.

Алиса вывалилась из машины, и забежала за угол дома. Её не было минут двадцать. Но Ермолай и не подумал выйти и хотя бы для вида предложить свою помощь.

Наконец Алиса соизволила вернуться. Недомогание раскрасило её лицо весьма причудливым образом. На равномерной, цвета чахлой зелени грунтовке, жирными мазками выступали красно-розовые нервические пятна, оттенённые нездоровой белизной кожных припухлостей, завершённость образу придавали хаотичные сизые вкрапления.

«О, голубушка! Да мы никак беременны!», – поставил диагноз Ермолай. Но вслух естественно ничего не сказал. Не из деликатности. Потом как-нибудь вставит свои пять копеек.

– Дело гораздо серьезней, чем мы с Елизаветой предполагали, – едва дыша, выговорила Алиса. – В детском доме я встретила ещё одну уборщицу – бабу Дашу, и она мне рассказала….

Алиса держала паузу, как всамделишная драматическая актриса. Непонятно, то ли сил у неё не осталось, то ли хотела подольше сохранить интригу. Но у Ермолая, не желавшего устанавливать первопричину, быстро лопнуло терпение, и он заорал:

– Ты скажешь, наконец, что произошло?! Или так и будем, вокруг да около ходить?

– Не кричи на меня! – в тон мужчине потребовала Алиса. – Баба Даша сказала, что баба Галя умерла!

– Как? – заорал ещё громче Ермолай.

– Не ори! Иначе вообще ничего не скажу. Мне и так плохо, а тут ещё вы со своими воплями! Она умерла месяц назад. Вернее погибла. У неё сгорел дом. Вместе с домом сгорела и баба Галя.

Здравый смысл отказывался служить Ермолаю. Ведь Вовка говорил, что дорога заняла у него два дня. А тут… Либо пацан всё же обманул его, либо Алиса неправильно поняла бабу Дашу, либо Ермолай в очередной раз что-то напутал.

– У бабы Гали в этом городе живёт родная сестра. У меня есть её адрес. Думаю, нужно съездить к ней, и расспросить обо всём. Ведь сестры, как правило, делятся друг с другом своими проблемами.

Маленькие городки перед мегаполисами обладают неоспоримым преимуществом – до любого объекта, здесь можно добраться за считанные минуты. Так что искомый дом нашёлся очень быстро.

Добротный бревенчатый дом, в котором обитала сестра бабы Гали, был огорожен высоченным забором, возведённым по всей вероятности относительно недавно. Доски ещё не успели почернеть на солнце, подвергнуться другим климатическим воздействиям.

Так как звонок обнаружен не был, Ермолай смело толкнул незапертую калитку, но бряцанье цепи и короткий утробный собачий рык, внёс в планы Ермолая существенные коррективы. Пес, судя по голосу, был весьма внушительных размеров, и наверняка легко бы расправился с нахалом, посмевшим вторгнуться на охраняемую территорию. А потому, не раздумывая, Ермолай ретировался.

– Вы к Розке пожаловали? – послышался противно высокий женский голос.

Лопухов обернулся на голос, и увидел в окне противоположного дома пожилую женщину, голова которой была обмотана тёплой шалью.

– Да, – ответила Алиса, навесив на лицо неискреннюю улыбку. – Мы её родственники, вот, решили навестить.

– Это, какие такие родственники? Что-то я вас не видала никогда. Я всех ихних родственников наперечёт знаю. Сто лет тут вместе живём. Вы, чьи будете?

Ермолай растерялся, но Алису, как оказалось, не так то просто было сбить с толку.

– Мы дальние родственники, со стороны мужа.

– Петькина родня?

– Ну да! – с энтузиазмом подхватил Ермолай.

– Так Петька уж помер давно, – как-то радостно сообщила соседка.

– Да мы знаем, – тяжело вздохнула Алиса. – Мы к Розе приехали, вы не знаете, она дома сейчас? Мы хотели войти, а во дворе собака.

– Ага, он у них телёнка сожрёт – не поморщится, волкодав одно слово. Лучше не суйтесь.

– А как в дом то попасть? – не сдавалась Алиса.

– Так Розка с базара придёт, да и впустит вас. Так это постой, вы Петькиного брата дети? – пытала ума соседка.

– Вы прямо ясновидящая! – с восторгом заметил Ермолай.

– Мы не его дети, а сестры его жены от первого брака, – уточнила Алиса.

Соседка озадачилась и замерла, заведя глаза к небу. В полнейшей тишине шли сложные мыслительные процессы. Затем генеалог неуверенно проговорила:

– Её кажись, Любкой звали…

– Точно! – обрадовавшись старухиной памятливости, подтвердила Алиса.